Резко щелкнул замок входной двери и... тишина. Ни знакомого могучего сопения, ни требовательно-зовущего «Жена!», ни стука об пол тяжелых, сорок четвертого размера, башмаков - ни единой ноты из гаммы звуков, которые производит муж, возвращаясь вечером домой.
- Кто там? - в голосе Натальи Карповны прорезались тревожные нотки.- Федуся, ты, что ли?
- Я-а-а, - отозвался из прихожей Федор Заливахин и запыхтел как маневровый паровоз.
Это пыхтение еще больше насторожило Наталью Карповну. Она живо выпорхнула из кухни, подскочила к мужу, привычно втянула носом воздух и удивленно округлила глаза. Федуся был подозрительно трезв!
- Что это с тобой? - спросила Наталья.- Никак трезвый? Давненько такого не наблюдала.
- Дык это...- Федуся махнул рукой, словно отгонял слепней, и мрачно уставился на свои пыльные ботинки.
- Что это, Федусенька~? - в ее голосе теплился слабый огонек надежды. - Бросил пить?
- Та не... Не на что было. Премию не дали. Тринадцатой зарплаты лишили. У, волкодавы, - чуть не рыдая, доложил Федор.
- Фу, ты! А я-то думала...- Наталья удрученно махнула рукой - мечты не сбывались, да и денег, честно говоря, было жаль, и, почувствовав возрастающее в груди раздражение, спросила: - Это кто ж лишил?
- Дык кто? Оно... Начальство...
- Так, так, - недобро зазвучал голос жены. - Ладно. Схожу куда надо. Я им марафет-то наведу!..
Федуся понял, что лично от него гроза отодвинулась, и он похвалил себя за то, что удержался сегодня от искушения выпить с друзьями.
- Так все-таки, за что ж они тебя? А?
- Та, ерунда! Брак, говорят, гоню. Какой там брак? Так, пустяковина. Помню, в том месяце клапаночки какие-то шли. Дырочки я в них сверлил. Отверстие-то там - тю! Не толще иглы. Ну, и... не высверлил в какой-то партии. Выпимши мы тогда были с Серегой. Врезали малость.
- Это что ж, в рабочее время? - глаза жены нехорошо сощурились, и Федуся понял, что сболтнул лишнее.
- Да не... не так, чтоб в рабочее. В обеденный.
- В обеденный... Знаю я вас. Вы и у станка нализаться норовите, а потом - брак, потом без премии. Я на нее во как рассчитывала! Сашеньке костюмчик шерстяной в «Детском мире» присмотрела. Взять завтра хотела. Аккурат у нас сегодня аванс.
- Ух, ты! Аванец! - жарким влюбленным взглядом Федуся взглянул на жену.- Так я это, сбегаю. Открыто еще.
- Я те сбегаю. На свои бегай! И так ползарплаты пропиваешь. Не дам! Проштрафился, так и сиди. Я вот уже и по хозяйству потратилась, скороварку купила новую. Сейчас испробуем.
- Скороварку? - взгляд Федуси потух и канючил он уже по инерции. - Так обмыть бы...
- И как у вас, у мужиков, мозги устроены? Все извилины в косую линеечку. О чем не скажи, вы все на водку поворачиваете. Нет уж, сиди! Обмыть ему. Вермишель сейчас жевать будешь. В скороварке поставила.
Последние слова жены заглушил взрыв. В кухонном отсеке малогабаритной квартиры что-то бабахнуло, с металлическим звоном затарахтело по полу. Первой кинулась к месту происшествия Наталья. Раздавшийся тут же визг жены осколком винной бутылки резанул по сердцу Федуси. Слоновой тушей он втиснулся в кухню. Распростертое на полу тело супруги повергло его трезвую душу в смятение.
- Что? Что с тобой? - завопил он.
Наталья молча копошилась на полу, силясь подняться. В густом облаке пара расплывчато проступало ее побелевшее лицо.
Топчась на скользком полу, Федуся неуклюже поднял жену и осмотрелся. Порыв ветра из разбитого окна быстро рассеял туман, и маленькая, уютная минуту назад, кухонька являла собой печальную картину: стены и пол были залеплены вермишелью. Белыми червячками свисала она и с потолка. На полу лежала исковерканная скороварка - виновница домашнего погрома. Федуся поднял крышку, поднес ее к глазам, и лицо его вытянулось.
- Глянь-ка сюда! Клапан-то... Это же я такие... Только где дырочка? Дырочка должна быть. Фю-фю! Неужто и в этой не высверлил? Ну, дела... - большой сизоватый нос Федуси покрылся крупными горошинами пота.
- Ну-ка, ну-ка! - потирая ушибленное колено, Наталья вырвала из рук мужа злополучную крышку.- Так. Значит, твоя работа, стервец? Бракодел разнесчастный! - пониженным тоном начала жена, но с каждым словом голос ее забирал все выше и выше, пока не сорвался на визг. - Пустяковый брачок? Да ты всех людей перекалечишь! У, душегуб!
Дальше в ход пошла крышка. Федуся с несвойственной ему резвостью вырвался из кухни и забаррикадировался в ванной. «Всегда горю на мелочах, - размышлял Федуся, - дырочка-то там... Пустячок...»
