К директору ресторана «У золотой рыбки» Павлу Павловичу Ветчинкину подошел человек в помятом пиджаке и съехавшем набок галстуке, приобретенном, очевидно, в магазине уцененных товаров. Лицо его было невзрачное, как ливерная колбаса.
- Гр... Гражданин директор, - сиплым, простуженным голосом начал он,- я, понимаешь, командировочный. Мне бы... Не знаю, как и сказать.
Ветчинкин окинул его настороженным взглядом. «Напьется и будет бить посуду»,- сработало в нем профессиональное чутье, и раздраженным тоном он перебил его.
- Водки отпускаем только по сто грамм. И, вообще, товарищ...
- Да ты... вы что? Разве я из-за этого к вам,- простонал командировочный и лицо его перекосилось, как от зубной боли.- Тридцать суток не был дома. Страсть как истосковался. Мне бы...
- Истосковался... Мы-то здесь причем? У нас не «Трансагентство». Доставить мы вас домой не можем.
- Не надо. Не надо никуда доставлять. Вы уж здесь... Обслужили бы по-домашнему. Ну, браток... Ой, товарищ. Ну, что вам стоит? А?
В широко раскрытых глазах командировочного стыла густая тоска, и от этого в душе Ветчинкина стало неуютно и тревожно.
- По-домашнему? - смешался он. - Но... но у нас ресторан. В наших ли это силах?
- В ваших, в ваших, - оживился командировочный. - Вон та рыженькая... Ну, чистая моя Нюрка. Вылитая копия. Пусть она меня обслужит. А я буду думать, что жена. Только предупредите ее, чтобы попросту... По-домашнему... Без всяких там...
«Свежая идея! - подумал Ветчинкин. Он был охотник до новых идей и начинаний. - Обслуживание по-домашнему... прекрасно. Почему бы не помочь человеку, вот такому работяге - командировочному? Вон он какой затюканный, нервный. Левое веко дергается. Ему бы капельку человеческого тепла, женского внимания и, глядишь, оттает человек, улыбаться начнет. А потом еще в новаторы выскочу». И, решительно тряхнув пышной шевелюрой, он показал рукой на столик:
- Садитесь. В нашем ресторане сервис получше, чем дома. Что будете заказывать?
- Так дома-то разве ж заказывают? Что принесет, то и буду.
- Ах да, простите, - смутился Ветчинкин. - Присаживайтесь. Сейчас мы вас по-домашнему...
Директор по-молодецки расправил плечи и направился к рыженькой. Девушка внимательно слушала, недоверчиво смотрела то на директора, то на командировочного, затем кивнула головой - согласна. Глаза ее засветились решимостью, а лицо просветлело. Через минуту она, что-то тихо напевая и ласково поглядывая на клиента, сменила скатерть, разложила приборы, салфетки. Вскоре на столе появились украшенные зеленью закуски, запотевшая бутылочка пива, тарелка душистой солянки.
Однако посетитель невесело поглядывал на все эти манипуляции. При виде туго накрахмаленной скатерти его брови мрачно насупились, а при появлении хрустального фужера и мельхиоровых приборов уголки его губ поползли вниз.
- Ой, Пал Палыч, не знаю, что ему еще надо,- жаловалась официантка.- Я и так и этак, а он все хмурится и хмурится. Я уже и перевоплотилась по Станиславскому, как вы учили, а он... Не ест ничего, не пьет, не улыбнулся ни разочка. Нет, не могу я по-домашнему. Не замужем я еще.
- Наташенька, милая! Ну, попытайся еще. Ради престижа нашего ресторана. Второе неси. Цыпленка «табака» под белым соусом. Неужели, подлец, не слопает?
Официантка Наташа, держа в руках поднос с «табака», улыбалась из последних девичьих сил, но посетитель оставался мрачен, как осенняя дождливая туча. Цыпленка «табака» он не удостоил даже взглядом. «Не то,- беззвучно шептали губы командировочного,- не то. И кудряшки такие же, и глазенки востренькие, а не то... Огонька в ней нет, перчинки... Далеко ей до Нюрашки».
А официантка Наташа думала свою нелегкую думу и чуть не плакала от досады:
«Ничем ему, видно, не угодишь. Стараешься, стараешься, а он... Идол каменный! Бесчувственный чурбан! Сейчас подойду и выскажу ему все, а потом пусть выгоняют с работы. Сил моих больше нет!»
Решительно постукивая каблучками, она подошла к посети-телю и стукнула кулачком по столу:
- Да будете ли вы есть, бесчувственный...
Посетитель вскинул голову, глаза его прояснились, на губах появилась радостная улыбка:
- Во-во! Верно! Крикни, крикни еще: «Жри, стервец!» Ну, давай!
В отчаянии, не помня себя, Наташа машинально повторила: «Жри, стервец!» Опомнившись, она обхватила руками пунцовые щеки, а в ее юных, готовых вот-вот разразиться слезами, глазах застыл вопрос: «Что я наделала?»
А посетитель даже подскочил на стуле. Широкая улыбка преобразила его лицо.
- Так! Правильно! Вот теперь, как дома! По-домашнему... Совсем, как Нюрашка моя! Ох, и аппетит сейчас у меня будет. Волчий. Ну, и молодец ты, девушка!
Дальше слов было не разобрать - посетитель жевал полным ртом.
В конце обеда он сердечно благодарил Павла Павловича:
- Чуткие у вас официантки. Сразу на душе легче стало. Громадное спасибо вам от всех командировочных. Молодцы!
