На ужин мы ждали Подберезных. В гости. Жена закончила сервировку стола и любовно поправила розочку из морковки на заливной телятине.
- Знаешь что, Зиночка, - сказал я, - тут что-то не хватает. Надо выставить бутылочку вина. Я уже купил. Неудобно без этого. Подберезные могут подумать, что мы жадные.
- На стол вино? Хочешь, чтобы увидел Лелик? - жена осуждающе поджала губы.- Хочешь, чтобы твой сын стал алкоголиком?
Я отрицательно покрутил головой.
- Сразу видно,- продолжала жена,- что ты не ходишь на родительские собрания в школу. Все я да я. Если бы ты пошел вчера, то узнал бы, каким дурным примером может оказаться эта бутылочка для Лелика. Дети очень восприимчивы и стараются подражать старшим, особенно в плохом.
- Выходит, теперь дома и выпить нельзя? - подавленно спросил я.
- Конечно, нельзя,- отрезала жена. - Ребенок!.. Не о себе, думать надо, о нем!
- Так ведь Подберезные, очевидно, рассчитывают не только на жареную печенку и пирожки с капустой...
- И кроме печенки еды много,- перебила меня жена. - На третье чай с коржиками.
- Стал бы Подберезный из-за коржиков приходить в гости,- сказал я с глубоким вздохом. - Нет, ты, видимо, Зиночка, хочешь выставить меня в глупом виде. Александр Алексеевич, между прочим, не из общества трезвенников.
- Не спорь. Я сказала и все! На столе никаких бутылок. Можешь налить ему, но не за столом. Чтобы Лелик не видел.
Вскоре пришли Подберезные. Расселись за столом впятером. Лелик сел рядом с матерью.
- Накладывайте, накладывайте, - угощала жена. - Вот салатик оливье, вот щучка фаршированная, вот селедочка под шубой. Кушайте, гости дорогие.
Подберезный наложил себе полную тарелку закуски, насадил на вилку огурец и сидел, ждал чего-то. Мне неудобно начинать есть первому. Жены, глядя на нас, тоже не приступают.. Жует один Лелик. Ему надо. В тринадцать лет выше отца вымахал. Калорий, знаете, сколько надо? Ого-го!
Тогда я шепотом начинаю намекать Александру Алексеевичу:
- Это самое, - говорю и пальцы на руке оттопыриваю: большой вверх, мизинец вниз, - у нас есть, не подумайте, что забыл купить, но пример отпрыску подавать нельзя.
- Он у тебя что, уже закладывает? - вопрошает Подберезный и с интересом начинает поглядывать на Лелика.
- Нет еще, нет, - отвечаю, - но пример все равно подавать нельзя. Вчера на родительском собрании об этом говорили. Но безвыходных положений, как вы всегда говорите, не бывает. И если хотите, то мы можем, - и я снова показываю пальцами.
- Что, в парадное выходить?
- Зачем? Бутылочка уже под столом. Сделаем так: вы роняете зажигалку, мы лезем под стол, вроде бы, искать, ну и...
- Идет,- сказал Подберезный и потрогал нос,- давно что-то уже чешется.
Тут он уронил зажигалку. Мы с ним дружно воскликнули: «Ах, упала!» и скрываемся под столом. Там скоренько наливаем, чокаемся, выпиваем и не спеша вылезаем. Смотрю на Лелика: не заподозрил ли чего? Вроде, нет. Сидит, икру ложкой ест, грибную. Зина сама делала.
Подберезный уселся на стул, крякнул и зажевал огурцом.
- Ты знаешь,- сказал он с полным ртом,- мне эта конспирация даже нравится. Все, понимаешь, какое-то разнообразие. Только часто под стол лазить не совсем удобно. Стаканы бы надо. Есть в этом доме граненые стаканы?
- Счас сделаю,- говорю и быстренько бегу на кухню, несу стаканы.
Александр Алексеевич проигрывает фокус с зажигалкой. Встретились под столом, приняли из граненых. Вылезать не хочется. На душевную беседу потянуло. Закурили. Только налили по третьей - смотрю: лохматая Лелькина голова под стол заглядывает:
- Бать, а бать, вам третьего не надо? Да шучу, шучу,- добавил он, видя, что я не очень-то радуюсь такому предложению. - Просто предупредить хотел: женщины на кухню ушли, чай по-тунгусски заваривать. Теперь вам прятаться нечего, вылезайте!
